Неточные совпадения
— Все-таки,
папа, самые
хорошие из них были ужасными людьми. Везде самодурство, произвол, насилие… Эта бедная Варвара Гуляева, мать Сергея Александрыча, — сколько, я думаю, она вынесла…
— Право,
папа, ты сегодня предлагаешь такие странные вопросы; доктор, конечно,
хороший человек, я его всегда уважала, но в таком вопросе он является все-таки чужим человеком… О таких вещах,
папа, с посторонними как-то не принято советоваться.
—
Папа, пожалей меня, — говорила девушка, ласкаясь к отцу. — Находиться в положении вещи, которую всякий имеет право приходить осматривать и приторговывать… нет,
папа, это поднимает такое нехорошее чувство в душе! Делается как-то обидно и вместе с тем гадко… Взять хоть сегодняшний визит Привалова: если бы я не должна была являться перед ним в качестве товара, которому только из вежливости не смотрят в зубы, я отнеслась бы к нему гораздо
лучше, чем теперь.
—
Папа, ты напрасно выходишь из себя; ведь от этого не будет
лучше. Если ты хочешь что-нибудь скатать мне на прощанье, поговорим спокойно…
—
Папа будет вам очень рад, — ответила Зося за доктора. — Только он ничего не говорит пока, но всех узнает отлично… Ему было немного
лучше, но дорога испортила.
— Ведь
папе совсем было
лучше, и он мог уже ходить по комнате с костылями, но тут подвернулся этот Альфонс Богданыч. Вы, вероятно, видали его у нас? Что произошло между ними — не знаю, но с
папой вдруг сделался паралич…
— Да начать хоть с Хины,
папа. Ну, скажи, пожалуйста, какое ей дело до меня? А между тем она является с своими двусмысленными улыбками к нам в дом, шепчет мне глупости, выворачивает глаза то на меня, то на Привалова. И положение Привалова было самое глупое, и мое тоже не
лучше.
— Если человек, которому я отдала все,
хороший человек, то он и так будет любить меня всегда… Если он дурной человек, — мне же
лучше: я всегда могу уйти от него, и моих детей никто не смеет отнять от меня!.. Я не хочу лжи,
папа… Мне будет тяжело первое время, но потом все это пройдет. Мы будем жить хорошо,
папа… честно жить. Ты увидишь все и простишь меня.
—
Папа, не плачь… а как я умру, то возьми ты
хорошего мальчика, другого… сам выбери из них из всех,
хорошего, назови его Илюшей и люби его вместо меня…
— «
Папа, переедем в другой город, в
хороший, говорит, город, где про нас и не знают».
— Он,
папа, все знает,
лучше всех у нас знает! — подхватил и Илюшечка, — он ведь только прикидывается, что он такой, а он первый у нас ученик по всем предметам…
— Право, еще не думала об этом,
папа. Кажется,
хорошие люди.
— Да
лучше, но он все ждет доктора. Впрочем,
папа говорил, что у него сильный ушиб и простуда, а больше ничего.
— Нехорошо это, — строго сказал Гамзало и вышел из комнаты. Хан-Магома подмигнул и на него и, покуривая, стал расспрашивать Лорис-Меликова, где
лучше купить шелковый бешмет и
папаху белую.
Хаджи-Мурат расспросил еще про дорогу, и, когда Хан-Магома заверил его, что он хорошо знает дорогу и прямо приведет туда, Хаджи-Мурат достал деньги и отдал Бате обещанные три рубля; своим же велел достать из переметных сум свое с золотой насечкой оружие и
папаху с чалмою, самим же мюридам почиститься, чтобы приехать к русским в
хорошем виде.
Саша. Не говори, не говори,
папа! И слушать не хочу. Надо бороться с мрачными мыслями. Он
хороший, несчастный, непонятый человек; я буду его любить, пойму, поставлю его на ноги. Я исполню свою задачу. Решено!
— И я тоже люблю пиво, — призналась молоденькая Мушка и даже немного покраснела. — Мне делается от него так весело, так весело, хотя на другой день немного и болит голова. Но
папа, может быть, оттого ничего не делает для мух, что сам не ест варенья, а сахар опускает только в стакан чаю. По-моему, нельзя ждать ничего
хорошего от человека, который не ест варенья… Ему остается только курить свою трубку.
—
Папа мой добрый… — рыдает она, —
папа мой
хороший… Крошечка мой, миленький… Я не знаю, что со мною… Тяжело!
На суде близость товарищей привела Каширина в себя, и он снова, на мгновение, увидел людей: сидят и судят его и что-то говорят на человеческом языке, слушают и как будто понимают. Но уже на свидании с матерью он, с ужасом человека, который начинает сходить с ума и понимает это, почувствовал ярко, что эта старая женщина в черном платочке — просто искусно сделанная механическая кукла, вроде тех, которые говорят: «
папа», «мама», но только
лучше сделанная. Старался говорить с нею, а сам, вздрагивая, думал...
Вера (горячо). Ты, дядя, тоже злой! Ты всю жизнь ничего не делал, только деньги проживал, а
папа — он командовал людьми, и это очень трудно и опасно: вот, в него даже стреляли за это! Я знаю — вы говорите о нём дурно, — что он развратник и пьяница и всё, но вы его не любите, и это неправда, неправда! Развратники и пьяницы не могут управлять людьми, не могут, а
папа — мог! Он управлял и ещё будет, — значит, он умный и
хороший человек! Никто не позволил бы управлять собою дурному человеку…
Вера (горячо, с тоскою). Вы обе — и ты и мама — ошибаетесь!
Папа, ты честный,
хороший человек!
Ольга Петровна. Об этом,
папа, и речи не может быть!.. Иначе это было бы величайшей несправедливостью с твоей стороны, что я и сказала князю Янтарному: «И если, говорю, граф в выборе себе
хорошего помощника проманкировал своими дружественными отношениями, то это только делает честь его беспристрастию!» — «Да-с, говорит, но если все мы будем таким образом поступать, то явно покажем, что в нашем кругу нет людей, способных к чему-либо более серьезному».
— Люда, — говорю я после скучнейшего урока, из которого я запомнила лишь восклицание Франциска I, побежденного Карлом V: «Все потеряно, кроме чести!» (
Хорошая фраза! Признаться, она пришлась мне по вкусу). — Люда! Попроси
папу, чтобы он позволил мне покататься на Алмазе.
— Дедушка! Милый, добрый,
хороший дедушка! — шептала я, задыхаясь от волнения. — Поговори с
папой, оправдай меня! Мне тяжело все это! Мне тяжело, когда мне не верят.
— Вставайте! — будит доктор
папаху. — Чем раньше проедем эту проклятую Козульку, тем
лучше.
— Нет,
папа! Если мы сядем, то трудно будет потом вставать.
Лучше дойдем до конца и там уже отдохнем.
«Кухарка женится… — думал он. — Странно. Не понимаю, зачем это жениться? Мамаша женилась на папаше, кузина Верочка — на Павле Андреиче. Но на
папе и Павле Андреиче, так и быть уж, можно жениться: у них есть золотые цепочки,
хорошие костюмы, у них всегда сапоги вычищенные; но жениться на этом страшном извозчике с красным носом, в валенках… фи! И почему это няньке хочется, чтоб бедная Пелагея женилась?»
—
Папа! — часто шептала я среди ночного безмолвия. — Милый,
хороший, дорогой
папа, возьми меня отсюда… Увези меня отсюда! я теперь одна, еще больше одна, чем была раньше. Была Люда — нет Люды. И снова темно, мрачно и холодно в институтских стенах…
— Что ты,
папа, золото мое… ведь я жива, я около тебя… здесь,
папа… и буду с тобою,
хорошей, умницей… а ты посиди за это у меня на постельке и расскажи мне сказку о луче месяца… помнишь, как рассказывал, когда я была малюткой! — просила я, ласкаясь к нему.
Папа лечил у доктора Ульянинского его сына Митю. Он был с Ульянинским в очень
хороших отношениях.
Папа говорил, что все сложилось к лучшему, что Маня может поступить на фельдшерские курсы при тульской городской больнице, что под руководством его и знакомых врачей она тут даже
лучше сможет изучить практическую сторону дела, а по теоретическим предметам он сам будет с нею заниматься.
Отношения между
папой и мамой были редко-хорошие. Мы никогда не видели, чтоб они ссорились, разве только спорили иногда повышенными голосами. Думаю, — не могло все-таки совсем быть без ссор; но проходили они за нашими глазами. Центром дома был
папа. Он являлся для всех высшим авторитетом, для нас — высшим судьею и карателем.
У
папы были подаренные, ему пациентами сочинения Тургенева, Некрасова (
хорошее четырехтомное издание с подробнейшими примечаниями, — я такого потом нигде не встречал).
Мне это казалось унизительным, у нас было
лучше: мы целовали родителей в губы, говорили „ты“, „
папа“, „мама“.
Очевидная преувеличенность этой оценки убедительнее всего показывает то, что оценка эта есть последствие не здравого рассуждения, а внушения. Чем ничтожнее, ниже, бессодержательнее явление, если только оно стало объектом внушения, тем больше ему приписывается сверхъестественное, преувеличенное значение.
Папа не просто святой, а святейший и т. п. — Шекспир не просто
хороший писатель, но величайший гений, вечный учитель человечества.
— Отлично! — произнес дрогнувшим голосом князь. — Завтра вы с
папой переселитесь со мной в город, и мы начнем ваше лечение. Но не говорите ни слова об этом братьям. Я верю, что с Божьей поиощью лечение удастся, и твердо надеюсь на Его помощь, но
лучше, если никто из детей не будет знать об этом до поры до времени…
— И правда! Что это мы киснем в самом деле? — нерешительно заговорил Юрик. — Разве нам не
лучше было без него? Вот будет худо, если он
папе пожалуется на нас, а то пускай себе уезжает к своему князеньке за границу.
— Перестаньте, — уже строго перебила Лора, — что за глупости,
лучше почитайте
папе.
— Так. Я не могу этого рассказать. Ты
лучше спроси у
папы. Он тоже
папа, а не дядя, — решительно ответил мальчик.
Чту довело этих православных людей до такого поступка? Или они не знали постановления, что
лучше умереть без всякого «сакрамента», чем принять его из руки и инославной, или не влекла ли их к этому надежда на
папу, что он заступится за них. если они будут католики, и повелит испанцам возвратить им отобранных у них мусульманских невольников?